Ад «Озаричей» в душе Юлии Селюковой

Международный день освобождения узников нацистских концлагерей, который отмечается 11 апреля, для жительницы Нисимкович Юлии Григорьевны Селюковой дата особая – по ее детству война прошла черной полосой.
В многодетной крестьянской семье деревни Лески Октябрьского района было 6 ребятишек. Предпоследняя Юлия уже собирала портфель, примеривала пышный бант и с волнением ожидала, когда впервые переступит порог школы и сядет за парту. Но тут грянула война. В ее деревне зазвучала чужая речь, незнакомые люди с оружием врывались в дома, грабили и расстреливали мирных жителей. Семилетняя девочка с ужасом смотрела на зверства врага и не понимала, за что убивали сельчан. Отец Юлии – Григорий Романович – ушел на фронт, а в 1943-м пришло известие о его гибели. Мать голосила и заламывала руки: как жить дальше, у кого искать защиты, как поднимать на ноги малышей. Но это было лишь началом бед и страданий – еще через год всех жителей деревни фашисты погрузили в машины и отправили в концентрационный лагерь «Озаричи». Мать Юлии Григорьевны и ее девочки Люба, Надя, Анна, Юля и Соня оказались в настоящем аду. Эта фабрика смерти поглотила тогда тысячи пленников. Среди леса за колючей проволокой, на заболоченной местности в дождь и сырость под открытым небом, от холода, голода и болезней погибали женщины, старики и особенно дети. Спали на еловых ветках, если их удавалось собрать тайком от неусыпного ока надзирателей, ими же укрывались и даже пробовали жевать. Ведь есть было нечего. Мерзлый хлеб из березовых веток и овсяной муки, который изредка немцы бросали в толпу, вызывал еще больший аппетит. От него тошнило и болели животы. Воды тоже не хватало, ее пили прямо из-под ног, с образовавшихся ям и проталин, выдавливали влагу из мха. А совсем рядом на земле лежали трупы… Многие заключенные не выдерживали больше недели, окоченевшие тела перебрасывали через проволоку в специально вырытый ров. И так каждый день…
Но самым страшным испытанием для узников стал сыпной тиф. Это биологическое оружие враг намеревался использовать для того, чтобы инфекция перекинулась на советских солдат, таким образом нейтрализовав боевую способность войск. И люди сыпались один за другим, как переспелый мак. А те, кто еще дышал, были похожи на ходячие скелеты. Мать Юлии Григорьевны постоянно молилась и говорила своим обессиленным чадам: «Молитесь, молитесь, может, и выживете…» Они выжили, а сама Мария Игнатьевна и ее шестилетняя дочь Соня не выдержали суровых испытаний, не дождались прихода своих освободителей. Когда Красная Армия подошла к лагерю, он был сплошь в минах, на разминирование потребовалось время. Бойцы выносили детей на руках, обмотав их в шинели и плащ-палатки, согревая собственным теплом. Осиротевшую Юлию с сестрой Анной направили в Хойникский детдом. Повзрослев, девочка решила стать педагогом. Закончила Мозырское педагогическое училище и по направлению приехала на Чечерщину. Здесь молоденькой выпускнице предложили должность пионервожатой, но Юлия Григорьевна отказалась и в Нисимковичской школе вела уроки в начальных классах, отдав профессии учителя 38 лет. За плодотворный труд ее имя было занесено на районную Доску почета. На новой малой родине обрела семейное счастье, с мужем Андреем Васильевичем прожили в браке 50 лет, воспитали двоих сыновей и дочь Ларису, у которой женщина зимует уже второй год. А как потеплеет – опять домой в дорогие сердцу Нисимковичи.
…Идут годы, 20 апреля женщина отметит свое 87-летие. Именинницу поздравят дети, внуки и единственная оставшаяся в живых сестра Анна. Конечно же, будут слезы радости, а еще боль воспоминаний о той трудной поре, о пережитых тяготах и нескольких днях детства, проведенного за колючей проволокой. Испытать такое Юлия Григорьевна не желает никому, поэтому призывает всех ценить жизнь, отцовскую землю и свою Родину.